6

[Сталин] Говорил нам зная о нашем выборе: «Вы будете военными. А какой предмет для военного самый главный?» Мы наперебой отвечали математика, физика, физкультура. Он нам: «Нет. Русский язык и литература. .."

«Русский роман, — писал влиятельнейший английский критик М. Арнольд, — заслуженно пользуется сейчас величайшей славой. Если новые литературные произведения поддержат и укрепят ее, то всем нам придется заняться изучением русского языка».

—  Держитесь французов, — сказал Эзра.— У них вы можете многому научиться.
—  Знаю,— сказал   я.— Я   могу   многому   научиться   у   кого угодно.Э.Хемингуэй

...ночью — другой чудесный мир, который дарили тебе русские писатели. Сначала русские, а потом и все остальные. Но долгое время только русские(классика)... Э.Хемингуэй

"Если мы победим здесь, мы победим везде. Мир — хорошее место, и за него стоит (бороться)..." Э.Хемингуэй  

....Тонкий,
сверкающий белизной чулок, кружевной воротничок,
изящная туфелька, красивая ленточка в волосах
не превратят уродливую женщину в хорошенькую,
но хорошенькую сделают красивой...А.Дюма

…Я люблю Россию. Люблю ее с детства, с тех пор как мальчиком был очарован русской литературой. Чем она меня так захватила, не знаю, но я не мог устоять перед этим сплавом реализма натур широких и потаенной страсти к спасению….

Сумрачный осенний день под Москвой. Я, прежде не встречавшийся с Леоновым, сижу в гостях у него на даче. (Дача невелика, Леонов с женой живут там вдвоем, занимая всего две просторные комнаты на первом этаже.) Вокруг—в соснах и березах—навязчивый, по-монастырски замкнутый, наводящий уныние русский пейзаж…

… отношение Леонова к Сталину—фаталистическое, рефлективное, историческое—совершенно не свойственно другим советским писателям. Большинство из них, особенно молодые, вовсе не признают за Сталиным никаких заслуг…

Мне пора было возвращаться в Москву, а Леонов все размышлял и размышлял вслух. Ужасное было время: терял друзей и коллег, могли убить самого. Нет, нет никаких причин любить Сталина…

  …Одна из сталинских причуд: не сидеть во главе стола. И в тот вечер он сел по правую руку от Горького…



   Кем и каков был Сталин? Ныне ясно, что он изменил облик нашей жизни (не только в собственной, но и во всех наших странах)…



   …До сих пор выглядит несколько фантастичным, что— в дополнение к другим своим заботам и постам—Сталин возложил на себя обязанности Верховного Литературного Критика. Но он и на самом деле читал рукописи большинства известных писателей до их публикации, частью по соображениям политическим, но, очевидно, и из чистого интереса тоже. Удивительно, где он время находил? И тем не менее достоверных свидетельств—не перечесть…

   …Еще одна, на западный взгляд, странность—короткие личные отношения политических лидеров с писателями. Горький был близок со Сталиным, Шолохов—с Хрущевым. Не уверен, но готов держать пари, что Черчилль никогда не встречался с Т.С. Элиотом, разве что на официальных церемониях. Нам, на Западе, нелегко уяснить, что писатели—и слово письменное—в России имели куда более важное значение. И это одна из причин, по которой Сталин взял на себя роль верховного цензора: если вы считаете, что письменное слово воздействует на поведение людей, то упускать его из виду не станете.

   …Русские же со времен Пушкина убеждены, что литература непосредственно сопряжена с делом, поэтому место и функция их писателей в обществе разительно отличаются от того, что выпадает на долю западных коллег. За свое место и за свое значение советским писателям приходится расплачиваться: частенько—ущемлением гражданских прав...

…В леоновском рассказе, часто думал я с тех пор, кое-что необычно, а кое-что и непонятно. Для американского президента или британского премьер-министра было бы необычно, если не сказать большего, тратить время на то, что по сути было литературным обедом. Одно из множества любопытных обстоятельств, имеющих отношение к Сталину: он был куда более образован…, чем любой из современных ему государственных деятелей. В сравнении с ним Ллойд Джордж и Черчилль — на диво плохо начитанные люди. Как, впрочем, и Рузвельт. Черчилль в унынии старости впервые в жизни раскрыл книги Джейн Остин и Троллопа. Сталин же—а в этом плане и все следовавшие за ним советские лидеры до сегодняшнего дня—изучал классическую литературу еще школьником. Западникам трудно представить, что, общаясь с советскими политиками и учеными, они попадают в общество, лучше образованное в литературном (но не зрелищном) смысле, чем их собственное. Насколько можно судить, личные вкусы Сталина были основательны и серьезны, хотя на то, к чему он стремился в политических целях, его личные вкусы не влияли.
…Он (Сталин) куда глубже, чем любой западник, постиг роль писателей …
Подозреваю, он чувствовал, как никто на Западе чувствовать не способен, волшебную силу художественной литературы. В бите за власть ему приходилось стеречь, использовать или сокрушать иные силы. Стоило же ему власть обрести, как и эта оказалась в ряду множества сил, за которыми стал нужен пригляд,—от нее не должна была исходить угроза ни ему самому, ни его режиму.

Театральные (и кино) вкусы Сталина были еще основательней. Когда-то, еще до первой войны, он побывал на спектакле в Московском Художественном театре. Впечатление оказалось настолько сильным, что
он пожелал, чтобы то же самое представление в точно такой же постановке шло вечно.

Руководители театров в Москве сокрушенно признавались мне: едва кому-то из них приходило в голову слегка посетовать на засилье консерватизма во МХАТе, как чаще всего в тот же день критиковавший слышал в телефонной трубке хорошо (и всем) знакомый голос, обладатель которого интересовался: что это за чертовщину вы там предлагаете?..